«Ухожу на задание. Не знаю – вернусь или нет»: воспоминания астраханца о жизни во время войны

В преддверии 75-ой годовщины Победы советского народа в Великой Отечественной войне Астраханский государственный архив, рабочая группа краеведов и "Блокнот" запустили уникальную акцию "Астрахань прифронтовая. Госпитали". На нашем портале выйдет серия материалов, которые расскажут вам о жизни нашего города и его жителей в тяжелые военные годы. В первом из них своими воспоминаниями о жизни во время войны поделится краевед Анатолий Иванович Богатырев, история которого неразрывно связана с госпиталем № 1591.

Формирование военных госпиталей в Астрахани и в некоторых районах области началось еще летом 1941 года, задолго до начала боев под Сталинградом. Доставка раненых проходила по Волге и по железной дороге, случалось, что доставляли и автотранспортом в ближайшие к Сталинграду населенные пункты (Владимировку, Енотаевку, Черный Яр, Верхний Баскунчак, Харабали, Капустин Яр), а также и в Астрахань.

Летом 1941 года наша семья: дедушка - Кузьма Маркелович, бабушка -  Екатерина Алексеевна Кантемирова, мама – Зоя Кузьминична, младшая сестренка Ниночка, я, семья Богатыревых жили в цокольном помещении в доме на Красной Набережной, у моста Победы (дом стоит и ныне). Осенью 1941 мимо наших окон зачастили машины, которые поворачивали не на мост, а направо, за угол. Потом уже мне сказали, что в школе (бывшее женское духовное училище) находился госпиталь, позже в нем стала работать санитаркой моя мама.

В это же время на берегу Кутума стали рыть так называемые щели укрытия (щели-траншеи открытого и закрытого типов).Это были углубления с земляными ступеньками, земляными топчанами-лавками, рассчитанные на одного человека. Сверху укладывались бревна или доски. Среди них крепился воздухозаборник – деревянная труба, примерно 10 на 10 сантиметров и высотой не более метра. Дверей у щели укрытия не было. 

Деревянные детали делал мой дедушка Кузьма Маркелович, а   я помогал: подносил доски, в том числе те, которые извозчик на телеге подвозил к месту сооружения очередной щели укрытия. Еще помню, как помогал бабушке намыливать газетные полосы для укрепления стекол и светомаскировки. Ими щедро крест-накрест заклеивали стекла окон так, что из двух окошек в нашем жилье дневной свет почти не проникал. Почему щедро заклеивали?  Уж очень строгими были проверяющие по ночам и очень сильно ругались, если хоть маленькая полоска от лампочки пробивалась через окно на тротуар.

Несчастье нас тогда настигло - от дизентерии умерла сестренка Ниночка, младше меня на два года. От отца моего Ивана Сергеевича Богатырева не было вестей с фронта, с западной границы (мы приехали, простившись с ним, из Запорожья в Астрахань в марте 1941 года, его переводили на другое место службы, а в Астрахани дедушка и бабушка взялись нам помочь).

Как жили? Я с раннего утра до темноты оставался один, бабушка начала работать дворником на базаре Большие Исады. Мама договорилась в госпитале, что будет брать меня на работу. Я ходил по двору, куда привозили раненых, а оттуда размещали по палатам и этажам. Иногда заходил в палаты, где лежали прикованные к постелям раненые, приносил кружки с водой, подавал полотенце...

Однажды мама надела на меня рубашку – матроску. Иду по коридору и вдруг слышу: «Братан! Братан!». Как оказалось, раненый моряк звал меня. Подхожу. А он машет мне одной рукой, подойди мол (обе ноги и левая рука его в бинтах были). Я наклоняюсь над ним, а  он меня обнял за шею так крепко, что я закричал от боли. Соседи по палате образумили этого раненого, который плакал больше, чем я. Он мог только показывать большим пальцем в сторону своей подушки. Оттуда достали большой кусок сахара и вручили мне. Потом я чаще заходил именно в эту палату, где, как мне казалось, были близкие, знакомые люди.

Снова о госпитале вспомнил уже в семидесятые годы, когда я служил в органах внутренних дел и организовывал первый в системе МВД СССР кино-пресс-центр. В Астрахань приехал генерал милиции по фамилии Богатырев. Как оказалась, он во время войны лежал в госпитале, но не помнил, где находится, а хотел найти здание. Поручили мне, как историку-краеведу сопроводить генерала.В ходе беседы  выяснилось, что генерал лежал именно в этом госпитале. Том, о котором я и рассказываю. День был воскресный. Поехали мы. В школе находилась только охрана. Я спрашивал его, где перевязывали раны, в каком ряду была кровать и так далее. Когда ему показал бывшую операционную (рекреация, окнами во двор), он вспомнил все. Очень взволнован был.

Вот ведь что примечательно. В это же здание после окончания войны я должен был попасть в качестве воспитанника суворовского училища. Но мама категорически была против этого решения специальной комиссии, определявшей в первую очередь в училища сирот, детей, потерявших отцов на фронтах, из многодетных семей…

До глубокой осени 1942 года наша семья жила в том же доме. В выходные дни мама старалась вывести нас в город.
В памяти люди в открытых окнах верхних этажей. В руках у них нитки, длинные, привязаны спичечные коробочки. Я спросил у мамы: «Что это?». Она ответила, что это, мол, раненые солдаты просят у пешеходов-мужчин папиросы, хотят курить. Было жалко солдат, и я думал, что, может, и моему папе где-то хочется курить…

В январе 1941 года он прислал письмо с фотографией, получили мы его только летом 1948 года. В нем было: «Ухожу на задание. Не знаю – вернусь или нет». Больше вестей не было. Так и исчез на войне бесследно…

Новости на Блoкнoт-Астрахань